О психодиагностических версиях и методологии их обоснования

К теме «аутоперсонамнезии» по В.Г.Остроглазову

См. НПЖ, 2004, 4; 2005, 1, 2, 3; 200 7 , 2; 2008, 1

Работы В.Г.Остроглазова по «аутоперсонамнезии» привлекают внимание как тщательно собранным фактическим материалом, так и методологической стороной обоснования автором собственной диагностической версии клинического феномена, известного под названием диссоциативная амнезия. По мнению автора исследований в данном феномене у пациентов имеет место бредовая деперсонализация в структуре латентной шизофрении. Такая позиция отличается от традиционного понимания диссоциативной амнезии как психогенного расстройства и содержит противоречие: в названии говорится об амнезии, а в доказательной части – об эндогенном процессуальном заболевании, для которого специфично расщепление личности, а не ее запамятование. На некоторые противоречия в обосновании аутоперсонамнезии В.Г.Остроглазовым указывалось ранее, но новые публикации с материалами клинических разборов и уточнениями автора позволяют более детально обсудить методологический аспект данного вопроса.

Под методологией принято понимать науку о методах и способах их применения в различных областях человеческой практики. Она восходит к наиболее общим категориям диалектики и конкретизируется в отдельных направлениях человеческой деятельности в виде методологических правил, принципов, требований. С развитием системного подхода методология обогатилась теорией целого, что дает в руки исследователя дополнительные критерии, позволяющие логически точно строить научные версии и избегать ложных тупиковых направлений. Применение положений методологии требует выполнения основного диалектического принципа о единстве общего, особенного и единичного.

В процессе диагностики конкретного случая мы создаем познавательную модель объекта в его существенных свойствах и квалифицируем наблюдаемые феномены в терминах той дисциплины, с позиций которой производится диагностический процесс. При этом мы сталкиваемся с такими методологическими критериями, как форма и содержание, сущность и явление, целое и части и рядом других положений диалектики и системного подхода, которые помогают адекватно отобразить исследуемое явление.

Одним из таких методологических принципов является положение о единстве формы и содержания в границах определенного качества. Учет этого принципа позволяет избегать смешивания и подмены понятий в суждениях, а в психодиагностике – верно квалифицировать наблюдаемые явления. Покажем возможность применения данного методологического положения на примере обоснования В.Г.Остроглазовым бредовой деперсонализации у пациентов с диссоциативной амнезией.

Амнестические расстройства, как известно, относятся к негативным синдромам (выпадениям), деперсонализация и бред – к продуктивным синдромам. Патологически продуктивные синдромы появляются на основе негативных, но они им не тождественны. Это качественно различные состояния и они описываются в разных рубриках. Если в названии феномена содержится указание на ведущий признак – амнезию, то и рассматривать его логично в рубрике негативных синдромов. Если же доказаны признаки деперсонализации и бреда, то это меняет дело. Но нужно менять тогда и название. Иначе нарушается принцип единства формы и содержания, и квалификация признаков теряет строгость. О сомнительности квалификации бреда у пациентов данного профиля говорилось ранее. Сошлемся также на мнение по этому поводу Ю.И.Полищука, зачитанное на клиническом разборе: «Основным психическим расстройством у пациента является почти тотальная ретроградная амнезия, а не бред, наряду с амнестической, а не бредовой деперсонализацией. Из беседы с больным хорошо видно, что идея потери памяти не является ложной, не соответствующей реальности. Она отражает эту реальность. Говоря о неспособности вспомнить свою биографию, больной проявляет критическое, осознанное отношение к этой неспособности. У него есть желание и стремление восстановить память о себе и о своей жизни. Такое отношение не свойственно бредовому состоянию, как и старание пациента вспомнить свое прошлое». Достаточно убедительное обоснование того обстоятельства, что если нет содержательных признаков бреда, то нет бреда и по форме. А есть специфическая форма амнезии. Правда, Ю.И.Полищук считает возможным словосочетание амнестическая деперсонализация, как это явствует из приведенного текста. С этим можно было бы согласиться, если бы речь шла о некой продуктивной симптоматике вследствие амнезии. И то, – условно, поскольку, строго говоря, амнестическая деперсонализация – это нечто подобное непродуктивной продуктивности. Изменения личности, вызванные болезнью и критически констатируемые больными, еще не являются деперсонализацией, ибо они негативны, а не продуктивны. Если же в аутоперсонамнезии усматривается все-таки расстройство самосознания с чувством измененности и отчуждения своего я, то можно говорить об очень специфической и особенной деперсонализации у данных больных.

Немалую трудность в диагностике нарушений психики представляет установление причинных фактов исследуемых явлений. Уяснить происходящее помогает учет системных свойств объекта и соотношений сущности и явления.

О клинических феноменах мы судим по их внешним проявлениям, но какова их сущностная природа, по внешнему виду ясно не всегда. Философско-методологические разработки ориентируют на то, что сущность многоуровнева: сущность первого порядка, второго и т.д. Как разобраться в такой многослойной сущности, когда необходимо решить конкретный вопрос, касающийся диагностики и лечения? Ответ на этот вопрос дает нам системный подход, указывающий на системную целостность исследуемого феномена. Так, рассматривая определенный объект, мы можем проанализировать его внутренние составляющие с одной стороны и ту более общую систему, в которую данный объект входит как ее часть, с другой стороны. И таким образом мы видим, какие факторы влияют на состояние нашего объекта. Если перед нами пациент с конкретными симптомами, то нелишне узнать, что он за личность и каково его поведение в различных ситуациях. Второй сущностный круг – система отношений субъекта в микро- и макросоциуме. В уточнении свойств личности помогает психологическое исследование. Но психолога необходимо на это нацелить. Это даст возможность осуществить комплексный подход к исследованию и лечению. По совокупности собранных сведений можно сделать вывод о том, насколько гармоничны или, напротив, дисгармоничны отношения субъекта с окружающими и что он за личность.

Применительно к установлению сущностных причин психогенной амнезии, можно отметить следующее. Когда внутренние условия как свойства данной личности не совмещаются с внешними условиями, то включаются разные формы индивидуальной самозащиты. В частности – психологическая защита, которая может проявляться в различных формах. При сверхсильных стрессовых нагрузках и субъективной неготовности к ним психологическая защита не выдерживает. Она деформируется, утрируется и приобретает нездоровые формы. Одна из таких форм, на наш взгляд, проявляется в психогенной амнезии. Другая форма заключается в мотивационной инверсии поведения, когда суицидальная настроенность становится ведущей поведенческой доминантой субъекта. Возможно, аутоперсонамнестический тип реагирования на неблагоприятные внешние условия спасает субъекта от более драматического реагирования – суицидального.

В.Г.Остроглазов в гипотезе патокинеза рассматриваемых случаев также говорит о включении «защитных психодинамических механизмов» в формирование аутоперсонамнезии. Но данное состояние развивается, по мнению автора, у «больных шизофренией, а именно у больных латентной шизофренией, и то далеко не у всех». Но, может быть, аутоперсонамнезия возможна не только у больных латентной шизофренией? Надо думать, что это вполне возможно. Во всяком случае, приводимые В.Г.Остроглазовым ссылки на Ясперса о «слабости процессов персонализации» и на Лейнга о том, что «у человека должно быть ощущение своего присутствия в мире как реальной живой, целостной и, во временном смысле, непрерывной личности...», относятся все-таки не к больным шизофренией, поскольку целостность личности у больных страдает изначально в силу самой болезни.

Поэтому, можно считать, что термин аутоперсонамнезия применим к более широкому кругу психогенных состояний. Автор данного термина указал на главное звено поражения при таких состояниях – личность субъекта. И это открывает путь к комплексному исследованию данного феномена для лучшего изучения его сущностных свойств. Такие исследования важны и для общей психологии, поскольку расширяют наши познания об особенностях человеческой памяти, о ее связи с эмоциями, потребностями и ценностями личности. Это, действительно, малоизвестная и пока скрытая сторона человеческой психики, но будем надеяться, что исследования приблизят разгадку этой тайны. Важно, чтобы такие исследования были объективными, всесторонними, незаангажированными одной психодиагностической версией, комплексными и опирались на современную системно-диалектическую методологию.

Н.А.Шатайло (Днепропетровск, Украина)