Игра с огнем без всякой критики

Публикуемые ниже материалы отражают начало очередного витка «антикультистских» дел, сфабрикованных так же грубо, как прежде, но с преступной близорукостью и небрежностью задевающих могучую конфессию, оскорбляющих чувства многомиллионной армии верующих, так как сплошь и рядом подвергают обвинениям – видимо, не ведая того, - цитаты из Корана.

Дело имама пятигорской мечети

С 28 ноября 2006 г. в Пятигорском городском суде продолжились заседания по уголовному делу имама г. Пятигорска Антона Степаненко.

Антон (в исламе - Абдаллах) Степаненко, русский, 1980 г.р., уроженец г. Хабаровска, в 1997 г. принял ислам и с 2004 г. является имамом мечети в г. Пятигорск. Степаненко систематически призывал своих прихожан воздерживаться от экстремистских взглядов и проводил общественные мероприятия антитеррористического характера. 26 января 2006 г. Степаненко был арестован на основании заявления состоящего на учете в психиатрическом диспансере подростка Бориса М., утверждающего, что летом 2004 г. по указанию Степаненко его насильно удерживали, вымогая у него и еще двух пострадавших деньги. После ареста Степаненко прокуратура и РУБОП г. Пятигорска активно производили сбор доказательств его экстремистской деятельности, в т.ч. оказывая давление на возможных свидетелей.

В итоге Степаненко было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных статьями 127 ч. 2 ("Незаконное лишение свободы"), 163 ч. 2 ("Вымогательство"), 282 ч. 1 ("Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды") УК РФ.

Впоследствии защитой было юридически доказано, что в следственном изоляторе Степаненко подвергался давлению и избиениям со стороны сотрудников правоохранительных органов. Неоднократные нарекания защиты вызывало то, что председательствующий на процессе судья Пятигорского городского суда А. Маслов проводил весьма непродолжительные заседания с длительными интервалами (до 1-2 недель) между ними.

В ходе прошедших судебных заседаний потерпевший Тимофей П. признался в том, что действительно неоднократно совершал кражи денег из дома имама, а также в том, что совместно с потерпевшими Борисом М. и Наилем К. тратил на распитие спиртных напитков и развлечения деньги, которые М. и К. похитили в мечети г. Пятигорска.

Кроме того, П. заявил, что дать ложные показания и оговорить имама его заставил следовать Пятигорской городской прокуратуры Д.Дериглазов. По словам П., следователь заявил ему, что если он не подпишет протокол с ложными показаниями, то его осудят за кражу денег из дома Степаненко, а впоследствии направят на военную службу в Чечню, где его гарантированно убьют или свои, или чужие, потому что он исповедует ислам. На суде было также установлено, что 15-летний П. допрашивался в отсутствии законных представителей (в данном случае - родителей), которых впоследствии принудили подписать протоколы допроса задним числом.

Судья Маслов отказал защите в приобщении к материалам дела предоставленных Независимой Психиатрической Ассоциацией России медицинских данных, разъясняющих медицинский диагноз потерпевшего М., который в соответствии с имеющимися медицинскими документами страдает психическим заболеванием. Суд также отказал в проведении судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы М., что по заявлению защиты грубо нарушает уголовно-процессуальное право.

На сегодняшний день имам г. Пятигорска содержится под стражей и подвергается жестокому обращению только лишь вследствие заявления душевнобольного правонарушителя, а также действий Пятигорской городской прокуратуры.

По заявлению защиты судебные заседания по делу проходят "в режиме истерии". По информации от лиц, присутствовавших на заседании, судья Маслов, знакомясь с очередным весомым аргументом защиты, прекращает на 10-15 минут любые действия, погружаясь в размышления. Защита Степаненко располагает значительным количеством фактов оказания лицами, проводившими следствие, давления на участников судебного процесса.

По заявлению представителя Духовного Управления Мусульман Карачаево-Черкессии и Ставрополья (ДУМ КЧРиС) Исмаил-хаджи Бастанова, "весь исламский мир молится Аллаху и переживает за судьбу русского имама".

Исмаил-хаджи Бастанов выступил в суде в качестве свидетеля по делу. Он пояснил, что община города Пятигорска и ДУМ КЧРиС высоко оценивают работу имама Степаненко, а также то, что данный процесс является уникальным, потому что впервые в истории России судят исламского духовного лидера.

Представляющий защиту Антона Степаненко соруководитель Проекта "Ковчег" адвокат Сергей Сычёв заявил, что защита будет добиваться оправдательного приговора. Комментируя процесс, он сказал: "Если мы не найдем справедливости в России, мы готовы обратиться в Европейский суд по правам человека и указать на все вопиющие нарушения закона при расследовании данного дела, на факты избиения имама в СИЗО с целью получения признательных показаний, на попрание права на свободу вероисповедания. Мы знаем, что весь исламский мир России внимательно следит за этим процессом, поэтому просим всех, кому не безразлична судьба имама Абдуллы Степаненко, молиться Всевышнему о том, чтобы восторжествовала справедливость."

Проект "Ковчег", независимая правозащитная инициатива.
Информационное агентство, освещающее вопросы свободы совести и
прав верующих. http://kovcheg.org.ru; info@kovcheg.org.rui

* * *

13 декабря д-р Ю.С.Савенко прибыл в Пятигорский городской суд, но судья А.Г.Маслов долго отказывался заслушать его, грубо нарушая ч. 4 ст. 271, ст.ст. 74 и 80 УПК РФ (суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства адвоката о допросе в судебном заседании профессионала, явившегося в суд по инициативе какой-либо стороны, и приобщении его разъяснений к делу), и в конечном счете, согласился заслушать, но не в качестве специалиста, а «только в качестве свидетеля».

Ниже мы приводим текст, который был только частично озвучен, но вопреки закону не приобщен к делу.

Накануне Борис М., на основании показаний которого был арестован имам, признал в судебном заседании, что его заставили оговорить имама. Таким образом, все трое: два подростка и 19-летний Борис М., на основании показаний которого было сфабриковано дело, отказались от своих показаний. По свидетельству защиты, судья был растерян и раздражен. Его попытки урезонить Бориса М. и убедить подтвердить первоначальные показания, не увенчались успехом: юноша с органическим расстройством личности сказал: «Совесть замучила». У судьи и прокурора ни того, ни другого не было. Но явно были установка сверху проявить активность в рамках антивакхабитской кампании и то служебное рвение, которое нередко «хуже врага».

В зале внимательно, с пониманием, воспринимали происходящее. Как встарь, все моментально делается известным населению и без прессы. Жестокая нелепая попытка сломать людей лжесвидетельством, задавить мусульманский приход вопреки достойной репутации имама и его антиэкстремистским проповеям – апофеоз глупости. Теперь судья ходит с охраной, понимая свою роль. Внятное всем нарушение естественного права и даже статей УПК провоцируют взрыв возмущения в мусульманском мире.

Разъяснения специалиста-психиатра

Настоящие разъяснения даны 27 октября 2006 г.

по запросу адвоката Сычева Сергея Анатольевича

на основании представленной им ксерокопии постановления Пятигорского городского суда Ставропольского края от 2 октября 2006 г. и

ходатайства о назначении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы адвоката С.И.Авджаевой

для ответа на вопрос: имеются ли сомнения в способности Бориса М. правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значении для возбужденного уголовного дела и давать показания на основании

- информации, содержащейся в ответе психиатрической больницы о состоянии на учете с 8 лет с диагнозом «органическое расстройство личности»;

- справки, свидетельствующей о том, что Борис М. является инвалидом 3-ей группы с детства;

- слов Бориса М. о том, что он ежегодно в течение месяца проходит стационарное лечение в психиатрической больнице?

Выставленный Борису М. диагноз «органическое расстройство личности», согласно Международной классификации болезней последнего 10-го пересмотра (МКБ-10), официально принятой В России, обозначается шифром F 07.0 и определяется как:

- значительное и стойкое изменение обычного поведения, прежде всего, за счет неучета и неспособности предвидеть многие последствия своих поступков, неспособность целенаправленной деятельности, особенно, требующей длительного времени;

- а также значительное снижение контроля эмоций и влечений в виде лабильности, переменчивости настроения, легким переходом от веселья к раздражительности с кратковременными приступами злобы и агрессии; с огрублением выражения эмоций и влечений опять-таки без учета последствий нарушения социальных условностей вплоть до антисоциальных поступков.

Характерны также, в качестве дополнительных признаков:

- подозрительность;

- вязкость, поглощенность какой-либо абстрактной проблемой, например, религией, «что правильно, а что нет»;

- многоречивость и графоманство;

- расширенное включение в тематику потока речевой продукции побочных случайных ассоциаций, так называемая сверхвключаемость;

- измененное сексуальное поведение (гипосексуальность или изменение сексуального предпочтения).

Кроме того, люди с органическим расстройством личности нередко характеризуются повышенной подчиняемостью и внушаемостью.

Конкретные больные характеризуются не только разнообразными вариантами в рамках органического расстройства личнрости, но – как особо подчеркивается в МКБ-10 – нередко могут описываться несколькими шифрами этой классификации.

Наличие объективных данных о состоянии Бориса М. на психиатрическом учете с 8 лет с диагнозом «органическое расстройство личности» (ответ психиатрической больницы) и об инвалидности 3-ей группы с детства (справка), а также зафиксированное свидетельство самого Бориса М. о ежегодном стационарном лечении в психиатрической больнице, в своей совокупности являются достаточным основанием для выяснения вопроса о степени тяжести «органического расстройства личности», а также о степени внушаемости и подчиняемости Бориса М., что невозможно установить без проведения амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. В связи с международной оглаской, которую приобретает это дело, рекомендую в качестве независимых экспертов, которые могли бы провести комплексную АСПЭК в заде судебного заседания:

д-ра Далсаева Муссу Алиевича, кандидата мед.наук, президента Ассоциации психиатров, наркологов и психологов Чеченской Республики;

д-ра Комиссарова Алексея Геннадьевича, кандидата мед. наук, зав. отделением психиатрического диспансера г.Набережные Челны;

проф. Менделевича Владимира Давыдовича, зав. кафедрой медицинской психологии Казанского государственного медицинского университета;

д-ра Перехова Алексея Яковлевича, доцента кафедры психиатрии Ростовского государственного медицинского университета;

доктора психологических наук Сафуанова Фарита Суфияновича, ведущего научного сотрудника Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского.

Ю.С.Савенко

Разъяснения специалиста-психолога

относительно комплексной психолого-религиоведческой экспертизы по материалам уголовного дела № 26044,

проведенной 20 марта – 13 июня 2006 г.

Настоящие разъяснения даны 27 октября 2006 г.

по запросу адвоката Сычева Сергея Анатольевича

на основании представленной им заверенной судом ксерокопии Заключения комплексной психолого-религиоведческой экспертизы по материалам уголовного дела № 26044, проведенной 20 марта – 13 июня 2006 г. в Институте этнологии и антропологии РАН,

для ответа на вопрос: насколько научно-обоснованными являются ответы эксперта-психолога на вопросы старшего следователя прокуратуры Пятигорска Дереглазова Д.Н.?

Заключение эксперта-психолога состоит из трех частей: вводной, исследовательской и ответов на вопросы, из которых вводная часть занимает 2 страницы, исследовательская – 4 и ответы на вопросы – одну страницу текста. Вводная часть содержит вопросы, адресованные психологу (№ 4-6) и подробное изложение подходов и методов, которые предполагалось использовать при психологическом анализе представленных материалов. Исследовательская часть начинается с повторения некоторых положений региоведческой части исследования и перечисления материалов, которые, с точки зрения автора, требуют «углубленного исследования» (всего 5 печатных источников и 1 аудиокассета), а далее сразу идет изложение «результатов» исследования, которые сводятся к простому перепечатыванию некоторых вырванных из контекста цитат указанных источников. Ответы на вопросы даются коротко и безапелляционно, без необходимого в экспертных заключениях обоснования.

В представленной психологической части исследования, также как и в религиоведческой, со всей определенностью сказано, что только «очень незначительная часть» изъятых в мечети материалов содержит «отдельные положения, направленные на формирование у читателей отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок в отношении христиан, иудеев и представителей других религий, обосновывающие необходимость применения насилия в отношении представителей любых этнических, расовых или религиозных групп, за исключением тех, кто не поклоняется Аллаху» (стр. 26). Однако в ответах на заданные вопросы эта принципиально важная констатация отсутствует. Эксперт-психолог привел доказательные цитаты в отношении только 3 из 46 изученных источников, изъятых в мечети (стр. 27, 29). Это: брошюра Мухаммада ибн Джамил Зину «Исламская акида (вероучение, убеждение, воззрение) по Священному Корану и достоверной Сунне»; часть брошюры без обложки, без указания автора, года и места издания; брошюра без автора, года и места издания, в картонной обложке. В двух других указанных во вводной части печатных источниках (брошюра Салих ибн Фаузан аль-Фаузана «Книга единобожия» и брошюра Абдурахмана бин Хаммад иль-Умара «Ислам – религия истины»), судя по приведенным цитатам, никаких положений, направленных на формирование негативных установок и обосновывающих формирование насилия в отношении представителей каких-либо этнических, расовых или религиозных групп, фактически не содержится. Содержание аудиокассеты «Прибыл. Торгов II» вообще никак не раскрывается и не используется в исследовательской части. Однако эксперт-психолог не упомянул об этом в окончательных ответах на вопросы, что дискредитирует его ответы и позволяет расценивать их как необоснованные и тенденциозные.

Вопреки содержащимся во всех вопросах требованиям указать «какие именно» положения в книгах, аудио-, видео-кассетах, файлах

- направлены на формирование негативных установок,

- обосновывают применение насилия,

- побуждают к действиям против этнических и религиозных групп,

эксперт в окончательных ответах перечисляет только, против кого направлены положения, а какие именно положения и в каких именно источниках они содержатся, не указывает (хотя их всего 3 из 46), т.е., фактически не отвечает на поставленные перед ним вопросы и противоречит исследовательской части собственного заключения.

Это противоречие выступает особенно ярко, так как контрастирует своими решительными «да» - «да» - «да» с намного более осторожными ответами религиоведов, в силу тоже «очень незначительного» числа источников, относительно которых правомерно было бы ответить таким «да» - «да» - «да». Релиоведы предпочли значительно более корректную и адекватную формулировку ответа: «отдельные положения и цитаты», приводимые в психологической части, «могут способствовать...», «правовой нигилизм может являться идейным обоснованием».

Во вводной части эксперт-психолог развернул красочную картину методических возможностей социальной психологии, психолингвистики и юридической психологии для анализа представленных материалов на разных структурных уровнях, в разных контекстах и т.п., но ни на одном конкретном примере не показал, как он использовал эти возможности. В качестве основного метода исследования назван «качественный критериально ориентированный социально-психологический анализ представленных материалов», однако в исследовательской части эксперта-психолога нет ни одного примера применения этого метода. Он ограничивается простым цитированием упоминаемых печатных источников, без всякого научно-психологического анализа и научного комментария, что необходимо в исследовательской части заключения. Отсутствует также обещанный во вводной части исследования анализ сообщения на различных структурных уровнях, в частности, переход от фразы к целостному тексту, книге и т.п., нет учета «общественно-политического, социально-психологического и культурного контекста, в рамках которого данный материал подается читателям» или слушателям. В исследовательской части вообще ничего не говорится о том, как именно использовался данный материал, как он подавался читателям и слушателям и подавался ли вообще. Последнее, вероятно, связано с тем, что эксперты изучали лишь конфискованные материалы и не знакомились с материалами уголовного дела, показаниями свидетелей и т.п.

В заключении отсутствует также опора на - в любом случае необходимую -общенаучную методологию: нет не только анализа и систематизации полученных данных, их комментирования и обсуждения, нет обоснования, что представленные 3 из 46 источников можно рассматривать не как простое высказывание своего мнения, но как авторитетное руководство к действию. Эксперт, как социальный психолог, был обязан довести до сведения суда ряд бесспорных положений своей науки, которые в непрофессиональной среде все еще подменяются мифами общественного сознания. Так, социальная психология и социология давно, начиная с Роберта Мертона, доказали, что печатная продукция, как и вся информация, не действует на население, в данном случае на верующих, непосредственно, а опосредуется через восприятие и мнение лидеров малых референтных групп. Поэтому научный подход со стороны эксперта-психолога в данном случае требовал от него включения в свой ответ указания не только на нетождественность содержания нескольких книг из библиотеки мечети и реальных проповедей имама, но подчеркивания гигантской дистанции между ними.

Эксперт вправе не отвечать на некорректно сформулированный вопрос, поясняя и обосновывая суду свою позицию и указывая корректные формулировки этого вопроса, правомерные с научной точки зрения.

С помощью буквального толкования вырванных из контекста цитат можно создать видимость какого угодно криминала в отношении даже Корана и Библии, и такие прецеденты уже были. Они показали необходимость разъяснений со стороны богословов и священнослужителей соответствующей конфессии, а также учета общественно-политического, социально-психологического и культурного контекста.

Если эксперты-религиоведы корректно сформулировали, что «угрозы существующему миропорядку формируют не все ваххабиты, а экстремисты, выступающие под лозунгами ваххабизма», то ответы эксперта-психолога, вопреки азам собственной профессии, содержат неправомерное отождествление значения и смысла приводимых цитат, содержания цитат с их восприятием прихожанами и их поведением, и т.д., и т.п.. Вопросы к экспертам сформулированы таким образом, словно нет необходимости доказывать, что указанная «очень незначительная часть» материалов использовалась именно в негативных целях, а не в качестве негативного примера, и использовалась ли она вообще.

Таким образом, изложенное выше позволяет оценить заключение эксперта-психолога в рамках проведенной комплексной психолого-религиоведческой экспертизы по материалам уголовного дела № 26044 как научно-необоснованное и не могущее являться доказательством по делу.

Л.Н.Виноградова

Литература

Роберт Флетчер и др. Клиническая эпидемиология. Основы доказательной медицины. – М., 1998
Эдгар Морен. Метод. – М., 2005
А.Л.Никифоров. Философия науки: история и методология. – М., 1998
А.А.Ткаченко. Судебная психиатрия. Консультирование адвокатов. – М., 2006
Инструкция Минздрава России от 12.08.03 г. № 401 «Заключение судебно-психиатрического эксперта (комиссии экспертов)» // Судебная психиатрия. Консультирование адвокатов, с. 483-489, а также в «Руководство по судебной психиатрии» - М., 2005.