О великой силе неуправляемого общественного мнения

В журнале Государственного Центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского появились статьи с обоснованием неправомерности негосударственной судебной экспертизы (Е.Я.Щукиной и С.Н.Шишкова - РПЖ, 2005, 1, с.33-37) и с обоснованием неправомерности негосударственного экспертного освидетельствования (А.А.Ткаченко - РПЖ, 2004, 6, с.10-15), которые вызвали отклик Ю.С.Савенко («Обоснование» упразднения негосударственной судебно-психиатрической экспертизы») и Ю.Н.Аргуновой («Состязательность и независимость в противовес монополизации и корпоративности в судебной психиатрии») (НПЖ, 2005, 2, с.67-70 и с.46-51), ответ Ю.Н.Аргуновой («Реализация принципов судопроизводства в судебной экспертной деятельности»), направленный в «Российский психиатрический журнал», а затем в журнал «Социальная и клиническая психиатрия», но не принятый ими (!), и статью Е.И.Цымбала в Российском психиатрическом журнале (2006, 2, с.81- 84). В этом же выпуске РПЖ помещен ответ Е.Я.Щукиной и С.Н.Шишкова на отклики Ю.С.Савенко и Ю.Н.Аргуновой.

К сожалению, это не ответ по существу проблемы. Это семь страниц необычной для научного журнала лексики в адрес оппонентов: «никогда не переставали яростно охаивать», «обличать», «клеймить позором», «в беспардонной и безапелляционной манере», «бранные эпитеты, оскорбительные намеки, непристойные выходки», «недостойные выпады», «бойкое перо и азартный полемический задор, лихой поворот!», «шквал обвинений», «обругав», «в поисках устраивающих ее аргументов» «юрист Аргунова» «вновь изменяет себе. Только что она поучала нас», «обманула» читателя, «недобросовестные ссылки», «апофеоз безответственного отношения к собственным словам», «уничижительное имя, подвергающее незаслуженной дискриминации» и т.д. и т.п.

Может быть, это писалось в ответ на такую же лексику? Авторы сами приводят цитаты, позволяющие сравнить стиль откликов. «"Ни одного упоминания какого-либо имени" – негодует господин Савенко». «"Все доводы авторов вызывают глубокое недоумение" – добивает оппонентов господин Савенко».

После ошеломления от этого недоброй памяти стиля, с десятки раз повторенным «господин Савенко» и только один раз «доктор Савенко», вопреки всему этому, хочется сказать: Уважаемые коллеги, наш отклик на вашу работу был всецело связан с существом поднятой вами проблемы, он не имел в виду вас лично, - с какой стати при наших дружеских отношениях?! – Наша страстность всецело в проблеме, а в вашем ответе все переполнено обидой и насмешками. Все принято на свой личный счет. Обилие самооправданий и по преимуществу чисто личной критики обнаруживает больное место, настоящий комплекс. Разве это не свидетельство того, что не на пустом месте? Ни для кого не секрет, что такое ваше учреждение, что происходит в стране и какие приходится выполнять задания. Вроде дела Буданова, например. Так не будьте стахановцами. И того будет довольно.

В таком горячем тексте наивно искать логику. И действительно, вот ее образцы.

В чем «обманула читателя юрист Аргунова», написав: «представители ГНЦ смешивают понятия «эксперт по должности» и «эксперт как процессуальная фигура»? Оказывается, это написано в учебнике судебной психиатрии и последнем сборнике, подготовленными Центром им. Сербского. Вот так довод: словно, сказать или написать правильные слова равносильно их исполнению. Про независимость экспертов и в законе, и в этическом кодексе судебных психиатров тоже написано правильно..., а инструкция «Заключение СПЭ» просто превосходна. Если бы такой была практика или хотя бы научные статьи. Мало того, что С.Н.Шишков уже несколько десятков лет единственный юрист огромного Государственного Центра им. Сербского (у нас – трое), он чистый теоретик. Разница между юристами-теоретиками и юристами-практиками (адвокатами, юристами ПНД, etc.) огромна... Интеграции их усилий мы как раз и стараемся способствовать. Мне ежемесячно до настоящего времени приходится парировать в судах различием процессуального и должностного статуса эксперта попытки не дать слова, в частности, со стороны некоторых сотрудников Центра им. Сербского.

Как возможна фраза из уст юриста, прочитавшего наш репортаж 1995 г., что «в свое время НПА заступилась за секту «Аум Сенрике»? Словно мы защищаем конкретные религиозные организации, а не препятствуем использованию психиатрии в немедицинских целях, словно Президиум Российского общества психиатров тоже не дезавуировал в 1995 г. тезис о «грубом вреде психическому здоровью» членов АУМ от АУМ, как научно несостоятельный, хотя он исходил от его главного ученого секретаря.

Наиболее болезненно авторы восприняли фразу: «Это ли не апофеоз: юрист разрешает директору своего учреждения не выполнять постановление суда и обосновывает это липовым даже не для профессионала образом», и приводят на этот раз уже не «липовое», а чрезвычайно подробное обоснование, с которым никому в голову не придет спорить. - Это азбучные вещи: разумеется, Право приоритетнее судебного решения. Но не в этом дело. Не это предмет высказанной к ним претензии. Авторы упустили, прямо таки вытеснили главную, собственно смысловую сторону проблемы. Любую проблему любой науки можно развивать в разные стороны. Все зависит не только от непосредственно поставленных целей, но и от продумываемых побочных последствий и вероятностей с оцениванием возможных рисков. Поэтому, когда судья предписывает амбициозному директору, стремящемуся к монополизму, умерить свой пыл, можно позволить себе выступать не в роли адвоката своего директора, а юриста-ученого, теоретика, каким Вы собственно всегда были и являетесь, и занять позицию, которая находится в русле провозглашенных нашей Конституцией и нашим законодательством приоритета прав личности, состязательности процесса, независимости экспертов, т.е., ценностей, стоящих выше учрежденческих, ведомственных, корпоративных и т.д. Вы этого не сделали. А сейчас делаете ли вид, что не понимаете, или действительно вытесняете понятное любому простому человеку, - и заставляете нас разъяснять этическую таблицу умножения. Этическая составляющая есть везде, где возможен наш индивидуальный выбор.

Или, например, мы писали: «Все доводы авторов вызывают глубокое недоумение: с кем вы спорите? Нет ни одной конкретной ссылки, ни одной цитаты, ни одного упоминания какого-либо имени. Кто эти «радикально настроенные оппоненты»? Коллеги? Журналисты? Правозащитники? Антипсихиатры? Пятая колонна? Западные наймиты? Эти последние определения уже звучали из стен Вашего учреждения, от Вашего директора по центральному телевидению. Наконец, о чем вы спорите? Какие доводы оспариваете? «Независимая психиатрическая ассоциация России» совершенно иначе ставит проблему, совершенно иначе аргументирует и выдвигает совсем другие предложения. И вы их знаете. Конечно, проще оспаривать оглуплено-усредненную анонимную позицию. Этот прием позволяет критиковать тезисы, которые даются в собственной редакции. Но много ли в этом смысла? Неужели такой текст соответствует научному журналу?». Казалось бы понятно, что имеются в виду ссылки на наши работы. Нам же отвечают огромным перечнем имен авторов, заложивших основы советской судебной экспертизы.

Таких передергиваний слишком много, чтобы не увидеть их аффективной природы, чисто личной реакции, явно озабоченной не сутью дела и не продвижением ее понимания, а только одним: оправдать свою позицию и воздать обидчикам.

Само существо проблемы исходной статьи, на которую мы откликнулись, вовсе не «независимая судебная экспертиза», а попытка обоснования неправомерности негосударственной судебной экспертизы. Что касается «независимой судебной экспертизы», то мы много раз формулировали: главное условие реальной независимости экспертизы – состязательность экспертов разных сторон или сбалансированный состав экспертной группы, что очевидным образом осложнил закон о государственной экспертной деятельности, и только во вторую очередь, независимость самих экспертов.

Но авторы, отвечая на нашу критику, сместили акценты вопреки подзаголовку собственного ответа и предпочли сугубо формальный подход, сознательно совершенно глухой к содержательному контексту, которого якобы не знают, на деле – не хотят учитывать. Для них то, что легитимизировано, всегда право, оно и есть Право. И на призывы учитывать не только пакет законов, но реальный социально-политический контекст, определяющий правоприменительную практику, повторяют: «Мы вовсе не делаем вид. Нам действительно непонятен ход мыслей Ю.С.Савенко». Итак, административной зависимости, проблемы двойной лояльности, множащегося числа недемократических законов и т.д., для них не существует. Но после акции Т-4 (уничтожения нацистами психически больных), которая была предварительно легитимизирована, это выглядит слишком наивно для авторов. С.Н.Шишков – превосходный юрист, автор ряда работ в Независимом психиатрическом журнале. Е.Я.Щукина – превосходный администратор, не зря Т.Б. Дмитриева на время своего министерского поста предпочла оставить именно ее и.о. директора Центра.

Авторы на деле хорошо знают и учитывают действительность. И неизбежно проговариваются: «Ю.С.Савенко вряд ли сумел просчитать все возможные последствия предпринятого им «омуляживания». Если Госдума – муляж, то и Верховный Суд России, стало быть, тоже муляж? И Генеральная прокуратура вкупе со всей системой законности – муляжи?». «Возможно, этот очередной сбой в рассуждениях г-на Савенко обусловлен тем, что он недоволен российскими «федеральными законами последнего десятилетия», которые, на его взгляд, являются «откровенным способом правления законами. Здесь бы следовало задать Ю.С.Савенко вопросы (является ли, согласно его собственным критериям, российское государство последних десяти лет «откровенно преступным»), но мы делать этого не станем». Вот доброта в смердяковском стиле. «Ну а если начать домысливать... можно прийти к неожиданным и сенсационным выводам. Например, в свое время НПА заступилась за секту «АУМ-Сенрике»... Следовательно, НПА поддерживает международный терроризм? Мы решительно выступаем против использования подобных приемов и призываем членов НПА тоже воздерживаться от их применения».

Таких насмешек достаточно: «затерроризированные лютым минздравовским монополизмом», вместо «кропотливого научного анализа и честного диалога со своими коллегами Савенко и Аргунова предпочитают обратиться к общественности с криками о помощи: «Душат независимую экспертизу! Гонят прочь! Сживают со свету!» «Коли денег за экспертизу не брать, на что ж тогда жить независимому?».

И после всего этого: «Их публицистика вправе претендовать на звание публичного доноса». Но кому? На кого? В чем? Где это слыхано, чтобы слабой стороне доносили на сильную? Доносят властям, а не на власти или представителей властей. Агентов власти «изобличают», «разоблачают», если они это скрывают, а не «доносят» на них. Понятие «доноса» так же, как «пытки», используется только в одном направлении: пытает только власть, доносят только власти.

Хорошо, «Савенко вряд ли сумел просчитать», но Вы то просчитываете и активно привлекаете внимание к предельно крамольно выглядящим тезисам, особенно когда они вырваны из текста и сгущены. Зачем?

Весь текст – грандиозный пример самопроекции: все свои некорректные приемы авторы приписывают нам. Даже нанесение обиды. Авторы сами унизили себя исходной статьей, но ищут виноватого не в себе.

Авторы пишут: «Остается только гадать, что же опубликовано... Научная статья, написанная не вполне подготовленным автором, или лукавая подделка – муляж научной статьи, рассчитанный на предельно наивного читателя?». Щукина и Шишков знают, что отвечают не на научную статью, а на рецензию, опубликованную (в разделе «Рецензии и отклики») на их «научную статью». Но даже выносят в заглавие своего ответа: «Честная полемика или недостойная игра в «муляжи»?». Такова их корректность и честность.

Никакие отговорки не меняют смысла и громкости брошенных нам вопросов: является ли российское государство последние 10 лет «откровенно преступным»?, являются ли муляжами, кроме Госдумы, Верховный Суд и Генеральная прокуратура? Так и слышится: «может и отсидка Вам покажется муляжом?».

Но все же в тексте еще больше впечатляет другое: авторы оправдываются во всем. Эта двойственность в ситуации, когда выбора избежать нельзя, когда двойная лояльность каждого из нас неизбежно тестирует каждый раз заново, оставляет надежду: всегда сохраняется вероятность достойного решения вопреки обстоятельствам. Та аффективная реакция, которую дали авторы, наперекор всем ее издержкам и возможным последствиям, уже немало: они уже различают реальное, а не «муляжное», показное, «потемкинское» общественное мнение и апеллируют к нему. Они хотят выглядеть прилично.

Ю.С.Савенко