100-летие Эриха Яковлевича Штернберга

Эрих Яковлевич Штернберг родился 4 июля 1903 г. в г. Познань (Польша). Образование он получил в Берлине: в 1921 г. окончил гимназию, а в 1927 г - медицинский факультет Университета им. Гумбольдта. В 1928 г. Э.Я.Штернберг получил диплом врача, а в 1929 г. защитил диссертацию «Исследование ликвора при рассеянном склерозе», получив звание доктора медицины. С 1928 по 1933 гг. работал в клиниках для нервных и психических больных: под руководством проф. К.Бонгеффера – в Берлине и проф. Е.Рейса – в Дрездене. В этот период опубликовал в журнале «Медицинская психология» ряд работ, посвященных проблеме афазии и работу «К вопросу о клиническом и функциональном значении двигательных нарушений у душевнобольных», а в журнале Nervenartz – «О симптоматических психозах, возникающих при лечении ожирения тиреоидином».

В 1933 г. с приходом к власти нацистов Э.Я.Штернберг был вынужден эмигрировать. Он переехал в Москву и в 1933-1938 гг. работал в Институте им. П.Б.Ганнушкина. В этот период вышло в свет 5 его научных публикаций, наиболее важная из которых - в соавторстве с А.Кронфельдом - была посвящена проблеме лечения шизофрении инсулиновыми шоками.

В марте 1938 г. Э.Я.Штернберг был репрессирован. В годы пребывания в лагерях и ссылке он работал врачом в разных регионах страны: в Воркуте, в Ульяновске, последние пять лет – в Туре Красноярского края. Спустя 16 лет (1954 г.) его полностью реабилитировали.

С 1954 г. Э.Я.Штернберг работал в г. Колязин заместителем главного врача районной психиатрической больницы и возобновил научные исследования. Через несколько лет Э.Я.Штернберг переехал в Москву, где работал старшим научным сотрудником Института психиатрии АН СССР и защитил кандидатскую, а вскоре и докторскую диссертации. В 1962 г., после того, как Институт возглавил А.В.Снежневский, Э.Я.Штернберг становится руководителем клиники психозов позднего возраста. За годы работы им было опубликовано более 190 фундаментальных научных трудов, включая 4 монографии, ряд крупных разделов «Руководства по психиатрии» под ред. А.В.Снежневского, «Справочника по психиатрии», множество статей в БМЭ, а также научные статьи и обзоры в отечественных и зарубежных журналах.

Его работа «Клиника деменций пресенильного возраста» стала классическим трудом, завершившим этап клинико-описательных исследований этой группы психических заболеваний. В работах Э.Я.Штернберга представлен детальный клинический анализ функциональных психозов позднего возраста, которые объединяют группу наиболее сложных и спорных в нозологическом отношении психических заболеваний – инволюционную меланхолию и поздние параноиды.

Уникальными по своему масштабу стали организованные Э.Я.Штернбергом клинико-эпидемиологические исследования различных групп населения пожилого и старческого возраста, а также клинико-катамнестическое изучение больных шизофренией, доживших до старческого возраста. Материалы этих исследовательских программ получили широкое международное признание.

Важную роль в развитии геронтологической психиатрии играют работы Э.Я.Штернберга, посвященные общим теоретическим вопросам психиатрии позднего возраста, в том числе работы, анализирующие взаимоотношения геронтопсихиатрии и общей геронтологии, а также исследования по психологии старения и ее значения для развития геронтологической психиатрии. Э.Я.Штернберг разработал оригинальную классификацию психических заболеваний, в которой отразил чрезвычайное многообразие психических расстройств позднего возраста.

Эрих Яковлевич регулярно публиковал на страницах журнала им. Корсакова рецензии на психиатрические монографии, а также обстоятельные обзоры, критически анализирующие наиболее сложные проблемы современной психиатрии. Знание английского, французского и немецкого языков позволили ему быть в курсе всех современных направлений психиатрии.

Э.Я.Штернберг много времени уделял диагностической и лечебной работе. Его клинические разборы и консультации неизменно вызывали исключительный интерес у врачей и научных сотрудников и являлись настоящей школой высокого клинического мастерства.

Э.Я.Штернберг создал школу отечественных геронтопсихиатров. Под его руководством были выполнены многие кандидатские и докторские диссертации, авторы которых стали ведущими специалистами в области геронтопсихиатрии.

Эрих Яковлевич вспоминается как мудрый, широко образованный учитель. При этом в общении с учениками и сотрудниками он всегда был простым и доступным, с готовностью помогал, делился знаниями. Годы репрессий не оставили у него озлобленности, однако рассказывать об этом периоде жизни он не любил. Отношение к пережитым невзгодам было, скорее, философским, с оттенком самоиронии.

До последних дней Эрих Яковлевич вел активную жизнь, насыщенную широкими интересами. Он был погружен и в художественную литературу, и в мир классической музыки и живописи, вел живую переписку со многими европейскими психиатрами.

В последние годы жизни Э.Я.Штернберг получил возможность выезжать в западные страны для участия в международных симпозиумах. В 1980 г., за 4 месяца до смерти, он участвовал в западногерманском симпозиуме, посвященном проблемам шизофрении, где выступил с докладом, председательствовал на одном из пленарных заседаний, активно участвовал в дискуссиях. Сборник трудов этого симпозиума вышел в свет уже после смерти Эриха Яковлевича, и организаторы симпозиума посвятили этот сборник его памяти.

В.А.Концевой

От редактора. Мне посчастливилось близко знать Эриха Яковлевича Штернберга. В 1966 и 1974 гг. он был оппонентом моих кандидатской и докторской диссертаций. С этого времени я бывал у него дома, пользуясь гостеприимством этого удивительно обаятельного человека и его супруги, Анны Анатольевны, «японской шпионки», с которой он, «немецкий шпион», познакомился в ссылке. Необыкновенное впечатление, которое производил Эрих Яковлевич, трудно описать – его выразительное породистое лицо, его манеру говорить... Несмотря на простоту, отзывчивость, мягкость и теплоту, значительность его личности живо ощущалась во всем. Поражало, как сильный немецкий акцент не только не мешает, а создает особое очарование, какой симпатией проникались к нему больные, как широк был его клинический диапазон, как он умел и пошутить с больным, и «нажать на его слезную железу». Строй его размышлений и речи, спокойный и убедительный, выстраивался с такой полнотой и логической последовательностью, что то, что еще накануне казалось проблематичным, приобретало ясную определенность. Я неоднократно был свидетелем чрезвычайно почтительного отношения к его работам ведущих немецких психиатров. Его признавали живым классиком, а жил он в условиях, которые могли потрясти любого. – Крошечная двухкомнатная квартира в «хрущобе» с на редкость низким потолком, все стены которой, включая коридор, были буквально забиты, не оставляя и пятачка пустого пространства, книгами на немецком, французском, английском языках, - редчайшими, часто уникальными в нашей стране изданиями, прежде всего, профессиональными. В коридоре из-за этого приходилось чуть ли не протискиваться и нельзя было разойтись. Здесь его посещали многие зарубежные коллеги.

Эрих Яковлевич ценил широкий культурный горизонт и культурные традиции и, видимо, в своем окружении ему не доставало этого. Жизнь научила его осторожности, но в узком кругу он высказывался критично и с полной определенностью. Рассказывая об Артуре Кронфельде, он сокрушался, что содействовал его переселению в Советский Союз. Он предостерегал меня от желания встречи с А.В.Снежневским и постоянно проявлял способность к редкой чуткости и пониманию. Когда меня в 1979 г. уволили «по сокращению штатов» из Института судебной психиатрии им. В.П.Сербского, судя по всему за свободные высказывания, оседавшие в досье, он в своей последней поездке в Германию, незадолго до смерти, нашел время, чтобы договориться о моем устройстве в Институт Макса Планка в Мюнхене. В те времена на это решился бы не каждый.

Не только я, многие из коллег, знавшие Эриха Яковлевича, не знают ему равного среди профессионалов.