«Сорок калик со каликою»

…Говорила им княгинюшка Опраксея:

«Развожу ли я вас всех по единому».

Разводила княгинюшка по единому,

А к себе брала Михайлушка сына Михайловича.

А к себе она взяла да во свою грыню.

Повалила на кроваточку тесовую,

На маленьки подушечки тяжелые,

Под то ли одеялышко соболиное,

Не простого соболя было, заморского.

А сама повалилась на печку на муравлену.

А случилось ночи во первом часу,

Соходила тут княгинюшка Опраксея

Со той же со печки да со муравленой

А на ту ли на кроваточку на тесовую,

На ту ли на перину да на пуховую,

А на маленьки подушечки тяжелые,

Под то ли одеялышко черна соболя,

Не простого соболя было, заморского.

Накинула на Михайлушка ручку правую,

Накинула на Михайлушка ножку правую,

Прижала она Михайлушка к ретиву сердцу:

«Уж ты ой еси, Михайлушко сын Михайлович!

Ты влюбись в меня в княгинюшку в Опраксею,

Ты останься от калик да перехожих,

А наймись ко Владимиру во служеньице,

Уж мы станем ли с тобой да за едино жить,

А казна ли тебе будет не закрытая».

Говорил тут Михайлушко сын Михайлович:

«Ты поди-ко прочь, княгинюшка Опраксея!

У нас кладена заповедь великая,

А великая заповедь тяжелая:

Еще кто из нас, братцы, заворуется,

Кто из нас, братцы, заплутуется,

Кто из нас, братцы, да за блудом пойдет, -

Нам судить такового чтобы своим судом,

Не ходить ни к царям, ни к царевичам,

Не ходить ни к королям, ни к королевичам;

Нам копать во сыру землю по поясу,

А речист язык да тянуть теменем,

Еще очи-те ясны да всё косицами,

Ретиво ли сердечушко промежду плеча

И оставить казненного на чистом поле».

Осердилася княгинюшка Опраксея,

А ушла она на печку да на муравлену.

А случилося ноченьки во втором часу,

Соходила тут княгинюшка Опраксея

Со той же со печки со муравленой

А на ту же на кроваточку тесовую,

На ту же на перину да на пуховую,

Под то же одеяло да черна соболя,

А на маленьки подушечки тяжелые.

Накинула на Михайлушка ручку правую,

Накинула на Михайлушка ножку правую,

Прижала она Михайлушка к ретиву сердцу:

«Уж ты ой еси, Михайлушко сын Михайлович»

Ты влюбись в меня в княгинюшку в Опраксею,

Ты останься от калик да перехожиих,

А наймись ко Владимиру во служеньице,

Уж как станем с тобой да за едино жить,

За едино станем жить, станем любовь творить,

Золота тебе казна будет не закрытая».

Говорил тут Михайлушко сын Михайлович:

«Ты поди-ко прочь, княгинюшка Опраксея!

У нас кладена заповедь великая,

А великая заповедь тяжелая:

Еще кто из нас, братцы, заворуется,

Еще кто из нас, братцы, заплутуется,

Кто из нас, братцы, да за блудом пойдет, -

Нам судить такового чтобы своим судом,

Не ходить ни к царям да ни к царевичам,

Не ходить ни к королям, ни к королевичам;

Нам копать во сыру землю по поясу,

А речист язык да тянуть теменем,

Уж как очи-те ясны да всё косицами,

Ретиво сердечушко промежду плечми,

А оставить казненного на чистом поле»

Ай осердилася княгинюшка Опраксея,

А ушла она на печку на муравлену.

А случилось ноченьки да во третьем часу,

Соходила со печки да со муравленой

(А заспал Михайло да богатырским сном)

И брала она братынечку серебряну,

Из которой братыни да князь с приезду пьет,

И брала его да всё ведь по-старому,

И клала ему братынечку серебряну,

И зашила-застегала да все по-старому…