К 200-летию Николая Васильевича Гоголя
Согласно воспоминаниям д-ра А.Тарасенкова, лечившего Гоголя во время его предсмертной болезни, он спросил Гоголя не читал ли он подлинных записок психически больных. - «Читал, но после.» - «Да как же Вы так верно приблизились к естественности?» спросил я его. - «Это легко, стоит представить себе...»
«Возьмите «Записки сумасшедшего», этот уродливый гротеск, эту странную прихотливую грезу художника, эту добродушную насмешку над жизнию и человеком, жалкою жизнию, жалким человеком, эту карикатуру, в которой такая бездна поэзии, такая бездна философии, эту психическую историю болезни, изложенную в поэтической форме, удивительную по своей истине и глубокости, достойную кисти Шекспира...»
Виссарион Белинский
«Записки сумасшедшего» (1835)
(отрывок)
Н.В.Гоголь
Число 25
Сегодня великий инквизитор пришел в мою комнату, но я услышавши еще издали шаги его, спрятался под стул. Он, увидевший, что нет меня, начал звать. Сначала закричал: «Поприщин!» - я ни слова. Потом: «Аксентий Иванов! титулярный советник! дворянин!» Я все молчу. «Фердинанд VIII, король испанский!» Я хотел было высунуть голову, но после подумал: «Нет, брат, не надуешь! знаем мы тебя: опять будешь лить холодную воду мне на голову». Однако же он увидел меня и выгнал палкою из под стула. Чрезвычайно больно бьется проклятая палка. Впрочем, за все это вознаградило меня нынешнее открытие: я узнал, что у всякого петуха есть Испания, что она у него находится под перьями. Великий инквизитор, однако же, ушел от меня разгневанный и грозя мне каким-то наказанием. Но я совершенно пренебрег его бессильною злобою, зная, что он действует, как машина, как орудие англичанина.
Чи 34 сло Мц гдао ……...........349
Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! что они делают со мной! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им. За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им. Я ничего не имею. Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубиться передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына! урони слезинку на его больную головушку! посмотри, как мучат они его! прижми ко груди своей бедного сиротку! ему нет места на свете! его гонят! Матушка! пожалей о своем больном дитятке!... А знаете ли, что у алжирского дея под самым носом шишка [ Так кончается эта повесть, написанная в 26 лет. А умер Гоголь, не дожив до 43 лет, при удивительно сходных обстоятельствах, в значительной мере от такого же нелепого лечения, изматывающего и без того предельно истощенный депрессией и голодом организм. ]?
