«... Вовлечение в религиозную организацию может расцениваться как психическое насилие над несовершеннолетними детьми, в результате чего существует угроза для психического здоровья детей»

Лариса П-ва обратилась в приемную НПА с просьбой о психиатрическом освидетельствовании в связи с тем, что ее муж подал в суд заявление о признании ее недееспособной. Сначала муж добивался ограничения Ларисы в родительских правах: последние годы ему не нравилось, что жена является прихожанкой церкви «Свидетели Иеговы» и берет с собой на собрания детей. Но так как П-ва была хорошей матерью, и все заботы о детях лежали именно на ней, супругу показалось, что наиболее простой способ решения проблемы – признание жены недееспособной: и разводиться не надо, и имущество делить не придется, и дети будут воспитываться так, как он хочет. Надо сказать, что в прежние годы, П-в не особо интересовался воспитанием детей, не возражал против посещения ими собраний «Свидетелей Иеговы», принимал дома «братьев и сестер» и спокойно относился к отлучкам жены. Однако пару лет назад что-то изменилось. То ли средства массовой информации открыли ему глаза на «деструктивную» суть «секты», то ли сам прозрел, но стал категорически возражать против религиозной организации.

Лариса воспитывалась в семье, где исповедовали католицизм, посещали церковные службы. В 1988 г., выйдя замуж, она приняла православие, поскольку муж придерживался этой веры. В 1990 г. на фоне психотравмирующей ситуации в семье попала в психиатрическую больницу. Сама она рассказывает, что в то время влюбилась в другого мужчину, хотела уйти к нему, но муж уговаривал сохранить семью. Будучи в подавленном состоянии, испытывая чувство вины перед мужем, Лариса глубоко переживала, что нарушила одну из религиозных заповедей, регулярно посещала православную церковь, искала помощи в вере. Именно в церкви у нее и возникло состояние, которое она «не запомнила» и по поводу которого в течение 10 дней лечилась в ПБ. Впоследствии к психиатрам никогда не обращалась, чувствовала себя здоровой.

Через некоторое время Лариса встретила членов религиозной организации «Свидетели Иеговы». Они были внимательны к ней, объясняли непонятные места Библии и дали ответ на многие вопросы, которые она не могла разрешить в православии. Лариса стала посещать религиозную организацию и вскоре активно включилась в ее деятельность. Считает, что именно занятия у «Свидетелей Иеговы» сделали ее более спокойной, уравновешенной, сдержанной. Она стала с большим уважением относиться к мужу, отношения в семье наладились. Лариса родила троих дочерей (сейчас им 11, 10 и 6 лет), занималась домашним хозяйством, воспитывала детей и помогала мужу, который занялся бизнесом. Дела у мужа шли хорошо, семья материально не нуждалась. Лариса продолжала посещать собрания «Свидетелей Иеговы», брала с собой детей.

Однако последнее время отношения в семье резко изменились. Вот уже год супруги не живут вместе. Лариса считает, что муж хочет с нею развестись и отобрать детей. Но поскольку все эти годы именно Лариса занималась воспитанием детей и хорошо с этим справлялась, он решил, что легче всего это сделать с привлечением психиатрии.

Подавая заявление о признании П-вой недееспособной и ограничении ее в родительских правах, муж припомнил все. И то, что в 18 лет она, оказавшись в употреблявшей наркотики компании, была задержана милицией и доставлена в наркологический диспансер, и то, что однажды, уже будучи его женой, на фоне психотравмирующей ситуации лечилась в психиатрической больнице. Он знал, что наркотического опьянения у Ларисы не обнаружили и на учете у нарколога она не состояла, и что после 10 дневного пребывания в ПБ его жена больше никогда к психиатрам не обращалась и чувствовала себя здоровой, однако П-ву нужно было собрать все, что могло помочь в назначении экспертизы. Он заблаговременно обратился в ПНД № 18 с заявлением о недобровольном освидетельствовании своей жены. Врач М.Е. Ястребова, получив санкцию суда, осмотрела Ларису на дому, но психотической симптоматики не выявила и на диспансерное наблюдение не поставила. Тем не менее, когда муж обратился в суд, доктор Ястребова, нарушив ст.61 о врачебной тайне «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан», на запрос адвоката, представлявшего интересы мужа П-вой, выдала справку о том, что «при первичном освидетельствовании диагноз установить не удалось, ...выявлено наличие психопатических черт характера и по делу нужно назначить СПЭК» (см. НПЖ 2003, Документы времени). Удивительным образом мужу удалось также взять справку в ПБ №7, в которой сообщалось, что с 23.11.1990 по 03.12.1990 года П-ва проходила курс лечения с диагнозом «шизофрения». Всего этого оказалось достаточно, чтобы П-вой была назначена амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза в Центральной Московской областной клинической ПБ № 1.

Вот тут-то П-ва и обратилась в НПА России. Она приходила к нам неоднократно, иногда одна, иногда вместе с детьми. Девочки производили очень благоприятное впечатлении: всегда чисто и красиво одеты, вежливы и в то же время раскованы, живо реагируют на происходящее, явно очень привязаны к матери. В своем заключении мы указали, что не обнаружили у П-вой признаков психического заболевания, и постарались успокоить перед прохождением экспертизы, поскольку были уверены в том, что эксперты примут решение в ее пользу. Уж слишком очевидным представлялся нам этот случай. Но мы оказались слишком наивными. Эксперты ЦМОКПБ № 1 не признали П-ву недееспособной, но рекомендовали назначить ей стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в своем же учреждении.

«Недееспособная» П-ва тем временем поехала отдыхать с детьми в Испанию, поехала по инициативе мужа, а ее адвокат подала протест по поводу назначения экспертизы. Мосгорсуд, рассмотрев заявление по существу, отменил решение о назначении повторной стационарной экспертизы и вернул дело в суд первой инстанции. Теперь борьба за судьбу детей П-вой начнется заново. Тем более, что Орган опеки и попечительства р-на «Бирюлево Восточное» направил в Нагатинский районный суд г. Москвы заключение об ограничении Л.В.П-вой в родительских правах в отношении ее несовершеннолетних детей. «Данное решение принято в интересах несовершеннолетних, в целях сохранения семьи, сохранения психического здоровья детей. Принятое решение не основано на том, что гр. П-ва Л.В. является «плохой» мамой, не заботящейся о своих детях, тем более, что представленные характеристики, справка из детской городской поликлиники № 40 говорят об обратном. Однако на сегодняшний момент данное решение может расцениваться как единственная мера воздействия на маму. Принятое решение преследует цель задуматься о том, что вовлечение в религиозную организацию может расцениваться как психическое насилие над несовершеннолетними детьми, в результате чего существует угроза для психического здоровья детей». Хотелось бы спросить руководителя муниципалитета В.Д.Козельскую, подписавшую данное заключение, как с ее точки зрения повлияет на психическое здоровье детей их разлучение с горячо любимой мамой и передача на воспитание отцу, которого они боятся?[1]

В заключение приводим без комментариев заключение комиссии экспертов ЦМОКПБ № 1 и рецензию д-ра В.Н.Прокудина на это заключение. Читатель может сам решить, какая позиция представляется более убедительной.

МОСКОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ ЦЕНТР СОЦИАЛЬНОЙ И СУДЕБНОЙ ПСИХИАТРИИ ПРИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТНОЙ КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМИССИИ ЭКСПЕРТОВ

от 22 марта 2004 г.

Амбулаторная первичная судебно-психиатрическая экспертиза на подэкспертную П-ву Л.В., 1968 г.рожд., являющуюся лицом, в отношении которого решается вопрос о дееспособности, проведена на основании определения Нагатинского районного суда ЮАО г. Москвы от 25 декабря 2003 года.

На разрешение экспертов поставлены следующие вопросы:

1. Страдала ли П-ва каким-либо душевным заболеванием, страдает ли сейчас?
2. Может ли она отдавать отчет своим действиям и руководить ими?

При проведении экспертизы использованы методы клинико-психопатологического исследования в сочетании с анализом данных соматоневрологического состояния.

Амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза проведена в присутствии адвоката испытуемой.

Из материалов гражданского дела, медицинской документации (медицинская карта стационарного больного ПБ № 7, амбулаторная карта ПНД № 18), со слов испытуемой известно следующее. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Родилась первой из двоих детей. Ранние этапы развития без особенностей. До школы воспитывалась бабушкой. В школе обучалась с 7 лет, училась хорошо, окончила 10 классов общеобразовательной школы и музыкальную школу. Работала лаборанткой в онкологическом центре около 1 года. В 1988 году в компании сверстников употребляла наркотики внутривенно (эфедрин). Со слов, наркотики употребляла несколько раз, физической и психической зависимости от наркотиков не испытывала. На учете у нарколога не состояла, один раз осматривалась наркологом – «подозрение в употреблении наркотических веществ» (ответ из наркологического диспансера). В 1989 году вышла замуж, не работала, с 23.11.1990 г. по 03.12.1990 г находилась на лечении в ПБ № 7, куда была доставлена из церкви, так как бросалась на незнакомого покойника, обнимала, целовала его, винила себя в его смерти. При поступлении была растеряна, напряжена, амбивалентна. Контакт формальный, сообщила, что в ней борются две силы «божественная» и «небожественная». Подробно об этом не говорила, сопротивлялась осмотру. В отделении на другой день: напряжена, растеряна, на вопросы отвечает после неоднократных повторений, невпопад, односложно. Понимает, что вчера вела себя неправильно с точки зрения окружающих, но больной себя не считает. Полностью погружена в свои переживания. Пассивно подчиняется осмотру. В отделении была спокойна, упорядочена, с критикой относится к пережитому приступу, настроение несколько снижено, тяготилась пребыванием в больнице (запись от 29.11.1990). При осмотре 03.12.1990 г. – спокойна, настроение ровное, критична у пережитому приступу, может быть выписана самостоятельно. 03.12.1990 г. была выписана, диагноз: «Шизофрения рекуррентная». В последующем, на учете у психиатра не состояла, лечения не принимала. Жила с мужем, имеет троих детей (девочки 1991 г.р., 1993 г.р., 1996 г.р.), не работала, занималась домашним хозяйством. Испытуемая выросла в религиозной католической семье, но уже 11 лет посещает религиозную организацию «Свидетели Иеговы». В суд с исковым заявлением с просьбой признать его жену недееспособной, обратился П-ов С.Ю. Заявитель считает, что у его жены произошло обострение заболевания шизофрении, а именно: пускает в квартиру посторонних людей, отдает им вещи и деньги, постоянно забывает выключить воду, а также стала агрессивной, раздражительной, конфликтной, все больше проявляются признаки тяжелого психического расстройства (заявление от 12.08.2002 г.). По постановлению Нагатинского межмуниципального суда ЮАО г. Москвы от 15.04.2002 г. П., без согласия, проведено освидетельствование специалистом психоневрологического диспансера № 18 г. Москвы 03.07.2002 г. При осмотре в психическом статусе – неохотно впустила врача и мужа в квартиру. Во время беседы стремится произвести положительное впечатление, показывает альбомы, где имеются снимки детей в окружении «братьев и сестер». Не может объяснить, почему нигде дети не сняты вместе с отцом. Сразу позвонила по телефону знакомой «сестре», попросила немедленно прийти, так как ей «угрожает опасность». Не может объяснить, почему не работает, пытается укрыться за тем, что «воспитывает детей», однако не объясняет, почему отдает детей малознакомым людям, когда уезжает на «слеты». Охвачена своим учением, постоянно беспокойно двигается, слащава, манерна. Диагноз: «Психопатия, осложненная наркоманией. Шизофрения?». Для уточнения диагноза и решения вопроса об ограничении родительских прав, было рекомендовано проведение психиатрической экспертизы (запись в амбулаторной карте). 08.07.2002 г. в амбулаторной карте запись: дан ответ на запрос юридической консультации, что, учитывая психопатические черты характера П-вой, наличие наркомании (на учете 1985-1990 гг.), членство и активную работу в секте «Свидетели Иеговы» - целесообразно изолировать П-ву Л.В. от воспитания несовершеннолетних детей. По месту жительства П-ва Л.В. характеризовалась следующим образом: неоднократно поступали устные жалобы на то, что квартира сдается и используется под офис секты, в квартире большое скопление литературы «Сторожевая башня» - журналы около 300 коробок. Поступали письменные жалобы на неоднократное залитие нижерасположенных квартир, доступ для проведения ремонтных работ в квартире по устранении. Утечек не предоставлялся (ъхарактеристика из ЖКУ № 1 ГУП ДЕЗ МР «Бирюлево Восточное» от 25.07.2002 г.). 24.07.2002 г. по просьбе отца были проконсультированы П-ва А.С., 1991 г.р., П-ва М.С., 1993 г.р. и П-ва Ю.С., 1996 г.р. Девочки на учете в ПНД № 18 не состоят. Грубой психопатологической симптоматики при первичном осмотре не выявлено, иметтся формирование тревожно-фобического расстройства детского возраста, возникшие вследствие посещения секты «Свидетели Иеговы»[2]. Рекомендовано обследование: ЭЭГ, РЭГ, Эхо в консультативном центре больницы им. Филатова, назначена седативная терапия, психотерапия. Учитывая данное тестирование и консультации детей от посещения религиозной секты, участия в ее деятельности дети нуждаются в охранительном режиме, седативной терапии и психотерапевтической коррекции. На запрос адвокатской конторы № 25 главный врач детской городской поликлиники № 40 дал ответ, что П-ва А.С., 1991 г.р., П-ва М.С., 1993 г.р. и П-ва Ю.С., 1996 г.р. проходят регулярные медицинские осмотры у педиатров, специалистов. Им проводятся прививки в соответствии с возрастом и необходимое лечение при заболеваниях. В результате проведенной диспансеризации 2003 г., дети хронических заболеваний не имеют. С детьми в поликлинику обращается мать – П-ва Л.В., которая заботливо и внимательно относится к детям, выполняет все рекомендации врачей, проводит своевременное и правильное лечение. 25.03.2003 г. П-ва Л.В. была освидетельствована в общероссийской общественной организации «Независимая психиатрическая ассоциация России». В результате проведенного психиатрического и развернутого экспериментально-психологического исследования (тест Роршаха, батарея интеллектуально-мнестических методов) каких-либо значимых психических расстройств у П-вой не обнаружено. Выявлена лишь некоторая эмоциональная неустойчивость и ситуационно сниженный фон настроения. Заключение: «психического заболевания у П-вой Л.В. не обнаружено. Опасности для своих детей она не представляет, поэтому оснований для ограничения родительских прав у П-вой Л.В. в соответствии со ст. 73 СК РФ не имеется.» Определением Нагатинского районного суда ЮАО г. Москвы от 25.12.2003 г. по заявлению П-ва С.Ю. о признании недееспособной П-вой Л.В., назначена судебно-психиатрическая экспертиза. При обследовании в настоящее время выявлено следующее. ФИЗИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Со стороны внутренних органов патологии не выявлено. НЕВРОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Симптомов очагового поражения центральной нервной системы нет. ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Сознание ясное, ориентирована во всех видах правильно, полно. Контакту доступна. Последовательно сообщает анамнестические сведения. Не скрывает, что в 1988 году несколько раз в компании сверстников употребляла внутривенно наркотики (эфедрин), говорит, что ни физической, ни психической зависимости от наркотиков не испытывала. О госпитализации в психиатрическую больницу рассказала, что всегда боялась покойников и при посещении церкви, когда там шло отпевание умершего, решила преодолеть свой страх, подошла, обняла покойника, поцеловала его и ее поведение, конечно, было для окружающих нелепым. Когда ее доставили в психиатрическую больницу, почувствовала смущение, растерянность, что оказалась в ПБ, назвала себя разными именами, так как хотелось скрыть свое настоящее имя. Затем упокоилась и ее врач выписал. Больше к психиатрам не обращалась, не лечилась, на учете у психиатра не была. Рассказывая о наркотиках и госпитализации в психиатрическую больницу волнуется, смущается. Говорит, что выросла в католической семье, выйдя замуж стала посещать православную церковь, на многие вопросы, интересующие ее, в церкви ответа не получила. Случайно познакомилась с людьми из организации «Свидетели Иеговы», они относились к ней внимательно, объясняли непонятные места в библии. С тех пор стала посещать организацию «Свидетели Иеговы» (около 11 лет). Отмечает, что стала спокойнее, более терпимая в отношениях с мужем. Говорит, что отношения с мужем изменились около 2-3 последних лет. Высказывает сожаление, что в семье испортились отношения. Расстроена тем, что муж считает ее психически больной. Говорит, что она очень любит детей и относится к ним очень хорошо. Отрицает обвинения мужа, что она тратит деньги на «братьев и сестер». Патологии восприятия, бредовых идей не обнаруживает. Понимает цель обследования и суть гражданского дела. Себя считает психически здоровой. На вопросы отвечает издалека, не всегда по существу. Стремится на экспертов произвести приятное впечатление, начинает демонстрировать фотографии своей семьи, детей. Не понимает причину «разлада» в семье. НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО комиссия приходит к заключению, что при однократном психиатрическом осмотре П-вой Л.В. решить диагностические и экспертные вопросы не представляется возможным. Для решения экспертных вопросов П-вой Л.В. необходимо провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в ЦМОКП больнице. В процессе проведения экспертизы у испытуемой и адвоката вопросов и замечаний не было.

Члены комиссии: М.А.Догадина, Г.К.Дорофеенко, Н.Н.Макаров, врач-докладчик Н.Ф.Затона

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

НА ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМИССИИ ЭКСПЕРТОВ

МОСКОВКОГО ОБЛАСТНОГО ЦЕНТРА

СОЦИАЛЬНОЙ И СУДЕБНОЙ ПСИХИАТРИИ ПРИ ЦМОКПБ

на П-ву Л. В., 1968 г.рожд.

Настоящее заключение составлено мною, Прокудиным Владимиром Николаевичем, врачом-психиатром высшей квалификационной категории с 40 летним стажем работы, кандидатом медицинских наук, доцентом,

по запросу адвоката Медведь Натальи Дмитриевны

на основании представленной ею копии заключение комиссии экспертов от 22 марта 2004 г. амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы на испытуемую П-ву Л. В., 1968 г.рожд., проведенной в Московском областном Центре социальной и судебной психиатрии при ЦМОКПБ комиссией экспертов в составе врачей-психиатров М.А.Догадиной, Г.К.Дорофеенко, Н.Н. Макарова и Н.Ф.Затона (врач-докладчик).

Судебно-психиатрическая экспертиза проводилась Л.В.П-вой в связи с делом о признании ее неедеспособной. Экспертизы по таким делам обычно проводятся амбулаторно, поскольку решение вопроса о том, «понимает ли лицо значение своих действий и может ли руководить ими» в повседневной жизни, как правило, не представляет серьезных трудностей для опытных экспертов. Клинической основой такого заключения являются грубые и стойкие психические расстройства, ведущие к потере критики или слабоумию. Так, в монографии Т.Б.Дмитриевой с соавт. «Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе» (М,, 2000), подготовленной Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. Сербского, указаны следующие клинические признаки, указывающие на неспособность лица понимать значение своих действий и руководить ими:

• давность и продолжительность психического заболевания при значительной степени его прогредиентности;
• тенденция к безремиссионному течению с нарастанием признаков дефекта или церебро-органической симптоматики с явлениями интеллектуального снижения и изменениями личности по органическому типу;
• нестабильность психического состояния со склонностью к частым обострениям или состояниям декомпенсации, а при приступообразном течении – к частым приступам, что является причиной повторных и длительных стационирований.

Эти признаки достаточно очевидны и могут быть легко обнаружены при амбулаторном исследовании. Исключение составляют случаи, когда испытуемый отказывается отвечать на вопросы экспертов, отсутствует какая-либо объективная информация о его жизни в период, непосредственно предшествующий проведению экспертизы, или испытуемый оказывается в экспертной ситуации в состоянии выраженной дезорганизации в силу высокой стрессируемости.

В данном случае, как следует из заключения, испытуемая была открыта контакту, спокойно и подробно отвечала на вопросы, в распоряжении экспертов имелась как медицинская документация, так и материалы дела.

Уже в первой строке заключения эксперты называют проведенную ими амбулаторную экспертизу «первичной», хотя такое определение в определении суда о назначении судебно-психиатрической экспертизы отсутствует. Тем самым они как бы сразу расписываются в том, что не имеют намерения отвечать на экспертные вопросы, предвосхищают решение суда о назначении повторной судебно-психиатрической экспертизы.

В анамнестических сведениях эксперты подробно излагают события жизни П-вой, касающиеся ее юности (эпизодическое употребление наркотиков, однократное помещение на 10 дней в ПБ), и указывают жалобы, представленные ее мужем П-вым в заявлении в суд о признании Л.В.П-вой недееспособной. Однако никаких конкретных примеров психопатического поведения П-вой, нарастания у нее «агрессивности, раздражительности, конфликтности», все большего проявления «признаков тяжелого психического расстройства», на которые ссылается муж, не приводится. Сведения о жизни Л.В.П-вой, об изменениях ее поведения, психического состояния в период с 1990 по 2002 гг., т.е. в период ее пребывания в религиозной организации «Свидетели Иеговы» изложены в заключении крайне скупо: «Жила с мужем, не работала, имеет троих детей, занималась домашним хозяйством». Заключение врача-психиатра ПНД № 18 - «Психопатия, осложненная наркоманией. Шизофрения?» приводится без какой-либо оценки. Между тем, записи врача носят явно предвзятый характер. Так, например, врач полагает, что Л.В.П-ва, объясняя, почему она не работает, «пытается укрыться за тем, что «воспитывает детей». Рекомендация врача ПНД № 18 «изолировать П-ву от воспитания несовершеннолетних детей», учитывая «... членство и активную работу в секте «Свидетели Иеговы» является вмешательством врача в вопросы, которые лежат за пределами ее компетенции. Кроме того, из медицинских документов (ответ из НД № 1) известно, что П-ва на учете в НД не состоит и не состояла, наркоманией не страдала, однократно осматривалась наркологом в связи с «подозрением в употреблении наркотических веществ». Никакой психопатологической симптоматики в заключении врача не описано.

В описании психического состояния Л.В.П-вой во время экспертного исследования также отсутствует упоминание какой-либо психопатологической симптоматики, психическая патология не выявлена. «Понимает цель обследования и суть гражданского дела», «патологии восприятия, бредовых идей не обнаруживает», интеллектуально-мнестических нарушений не обнаружено. Отмеченное в заключении стремление испытуемой произвести на экспертов благоприятное впечатление свидетельствует о ее критическом отношении к экспертной ситуации.

Эксперты никак не обосновывают свой отказ дать ответы на поставленные судом вопросы, ограничиваясь короткой фразой «на основании изложенного». Заявив о диагностических трудностях, они автоматически переносят свою неспособность установить Л.В.Пикулевой диагноз на второй вопрос суда: «может ли она отдавать отчет своим действиям и руководить ими?», который, собственно, и является наиболее важным в делах о признании граждан недееспособными. Ответ на этот вопрос не представляет никакой трудности и фактически дан экспертами: Л.В.П-ва полностью ориентирована, бредовые расстройства отсутствуют, слабоумием не страдает, в психиатрических больницах в последние 14 лет не лечилась, повышенной склонностью к импульсивным действиям не отличается. Таким образом, исходя из материалов экспертного заключения, следует вывод о том, что Л.В.П-ва может отдавать отчет своим действия и руководить ими.

Отказ экспертов ответить на поставленные судом вопросы свидетельствует либо об их недостаточной квалификации, либо о предвзятом отношении к подэкспертной. В связи с этим полагаем назначение повторной стационарной экспертизы в том же учреждении, на чем настаивают эксперты («Необходимо провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в ЦМОКПБ»), недопустимым.

В случае назначения повторной экспертизы предлагаем провести ее амбулаторно (с учетом, также, наличия у испытуемой троих несовершеннолетних детей) в другом экспертном учреждении, предпочтительно, в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. Сербского.

В.Н.Прокудин

Примечания

[1] Вот, что написала младшая из девочек в своем объяснении В.Д.Козельской: «Я так привыкла жить без папы, мне так без него спокойно, и я не хочу больше видеть его скандалы. Я боюсь папу».

[2] Хотелось бы знать, каким образом психиатр, обследовавший детей, установил, что зафиксированное ей «формирование тревожно-фобического расстройства» возникло в результате посещения секты, а не в результате конфликтов между родителями или еще чего-либо?